Глава 1

Я так рада, что именно тебе довелось меня найти.

С помощью этих украденных глаз я предвидела столько кошмаров, но теперь, когда я мечтаю узнать будущее, то не могу ни на что нАдеяться. Это ведь ты читаешь мое с000бщение? Наверное, это ты, Страж. Кто еще стал бы меня искать? Икора верит, что ее Тайные люди вернутся, когда в них возникнет необходимость. ААА Кейд скорее скатится по Ангельскому во000допаду в бочке, чем признает, что скучал по мне. В списке приоритетных задач Завалы моего имени нет.

Только тебе пришло бы в голову искать меня.

Меня можно было не спасать. Я не была высохшей мумией или мертвым призраком, или голосом в интеркоме, обладатель которого умер до того, как была предложена помощь. Я сама вытащила себя из той ямы. Я сама добралась до БАААшни. И если я действовала не очень... изящно, когда отправила тебя на битву с Ульем, если могло показаться, что я использовала тебя, как орудие мести, пожалуйста, поверь — только твои победы могли подарить мне что-то похожее на радость.

Я знаю, у тебя, наверное, много вопросов. Что я собиралась сделать с королевой? Какую судьбу я выбрала после гибели Орикса? Что происходит в этом городе, где грезы обернулись к001шмаром? Я рассказала тебе, как победить Орикса. Могу открыть и как развеять проклятие. Но в Городе Грез, как и в тайных мирах Улья, почти нет разницы между действием и деятелем.
Чтобы понять мои слова, тебе придется понять меня.

Улей лишил меня моего призрака и Света. Я вступила в сговор с Королевой пробудившихся, чтобы уничтожить короля Улья Орикса и сделать королеву Мару одним из игроков на космической шахматной доске. Чтобы подготовиться к грядущей войне, я бежала из вашей Башни в океан воплей — он манит всех, кто проник в глубины магии Улья.

Я могу подбрасывать эти письма в дары королевы, только когда звезды выстраиваются благоприятно. Тебе придется подождать следующего письма. В нем я начну излагать правду. Но, клянусь, что когда моя история подойдет к концу, ты поймешь, кто я на самом деле.

В своей первой жизни я родилась под именем Эрисия Пятова-Сянь. ЭтаPrivate жизнь памятна мне очень четко — так часто бывает с бывшими Стражами, которые избежали слияния со Странником. Я жила в Санкт-Петербурге, первая дочь от второго брака, очень нетерпеливый ребенок, житель земли начала XXII века. Родители часто оставляли меня одну (по работе им приходилось выезжать в Джакарту, Лагос и на Камчатку), и я целыми днями купалась в ледяных водах Невской губы.

Я обожала плавать, и особенно любила холодную и мелкую Неву, прозрачную, словно зимнее утро. Над рекой летали огромные баржи на воздушной подушке «Зубр-9»; Россия модернизировала свой флот гораздо успешнее, чем свою жалкую автомобильную индустрию. В детстве... Это странно, что я говорю об обыденных вещах? В детстве я никогда далеко не уплывала от Федора, принадлежавшего родителям дрона-помощника. Стремительные корабли пугали меня; мне казалось, что их развевающиеся воздушные подушки затянут меня и разорвут на мелкие части. Но я выросла и связалась с отчаянными ребятами, которые отвергли страх смерти, свойственный людям нашего Золотого века. Вскоре детский спасжилет и внимательный надзор со стороны Федора стал меня раздражать.
Когда мне исполнилось семнадцать, я на спор надела водолазный костюм и нырнула под приближающуюся баржу на воздушной подушке. Возможно, опасность мне не угрожала. Возможно, машина изменила бы курс, если бы сочла, что можетGemini причинить мне вред. Но я думала, что могу умереть, и я все равно это сделала. И когда это чудовище пронеслось надо мной, когда я задрожала от грохота пропеллеров, я почувствовала то, что позднее назову словом «Свет». Возможно, это было мужество. Возможно, это было балансирование на грани смерти.

Тогда я впервые в жизни пережила присутствие невероятной, богоподобной силы.

Я умерла более чем двадцать лет спустя, пытаясь в одиночку доплыть зимой от Санкт-Петербурга до Стокгольма. Меня застиг холодный фронт, неумолимый, как адское пламя. Меня предупреждали, что подобный маршрут — самоубийство даже для идеально подготовленной женщины в костюме модели «Акула». Но то было головокружительное время, эпоха беспредельной храбрости, и у нас уже не оставалось никаких подвигов, кроме по-настоящему самоубийственных. Я не могу сожалеть об этом. Мне кажется, что смерть подготовила меня к более долгому, мрачном и восхитительно жестокому переходу, который однаждыDyad мне пришлось пережить. Поэтому неудивительно, что мой призрак выбрал для меня облик пловчихи, а не один из моих более ранних и менее решительно настроенных образов.