Глава 21

Мы отправились в этот поход, чтобы "бросить вызов неизведанному", говорил он. Он хотел свершать легендарные подвиги – убивать чудовищ, покорять опасные земли. Он хотел быть героем... Но в конце концов сбился с пути. Нет, не в конце. Намного раньше.

Что с ним что-то не так, стало очевидным вскоре после того, как мы пересекли западное болото. Вначале его фантазии казались мне безобидными играми – тренировкой перед битвами, возможностью вжиться в роль Стража, отточить свои навыки. Но быстро, очень быстро я понял, что он не в ладах с реальностью. Он был не просто увлечен — одержим своими вымыслами.

Там, где другой увидел бы покореженный остов древнего крана – обломок длинной стрелки, поскрипывающий на ветру – он видел демона, и в пронзительном лязге качающегося куска металла слышал хищный вопль чудовища.

Он много рассказывал о своих приключениях в прошлой жизни. – Я аномалия, – заявлял он, – единственный Страж, чьи воспоминания не лгут, чье прошлое — ориентир для настоящего.

Он говорил об этой жизни с такой страстью, с такими подробностями, что я не просто хотел ему верить... Я верил.

Но когда он с оружием наперевес бросился на обветшалый каркас крана, я осознал: мысль, которой я терзался уже не первый месяц, со времен резни в Злобном лесу - это правда. Его разум пошатнулся. Его истины не имеют ничего общего с реальностью.

Он дал тому лесу имя, так же, как и Стонущим холмам, Расщелине Мертвеца, Лабиринту Горгоны. В самых обыденных местах ему мерещилась грозная стихия, злобные противники, становившиеся частью его грандиозного повествования, которое, как я позже понял, было бредом безумца.

В Холмах он уничтожил стаю волков, назвав их Адскими Гончими. В Расщелине сжег останки давно погибших "выживших", назвав их Солдатами Короля Некромантов. В Лабиринте он заметал следы, чтобы Каменная матерь не смогла проследовать по ним.

Он делал все и одновременно ничего, ведь эти вещи существовали лишь в его воспаленном воображении. Волки были просто бешеными. Кости не могли никому повредить, а лишь напоминали о тех, кого мы потеряли. Лабиринт? Обычный каньон – один вход, один выход, прямая как стрела дорога.

Повалив кран на землю, мой Страж нанес ему "смертельный удар", рассмеялся и обернулся ко мне. Его глаза... Глядя в них, я понял, что его больше нет – тот человек, которого я вернул столько циклов назад, пропал, а его телом овладело безумие.

Я не знаю, что сломило его разум, и был ли он вообще когда-либо здоров, но в тот момент, когда он заговорил о побежденном Драконе Летних Дней, который на самом деле был вовсе не драконом, а полуразрушенным краном, валяющимся на земле после его удара, я понял, что мне придется его отпустить... Не дать ему окончательно погрязнуть в неуправляемом безумии.

– Панса, старик, – начал он. Дракон погиб, но с последним вздохом отдал мне свое сокровище... Секрет, столь жуткий, что может спасти нас всех. Он подошел ближе и доверительно прошептал: "Странник – вовсе не дар. Это ложь... Маяк, призывающий смерть и разрушения. Внутри него живут драконы, питаемые нашими муками, потерянной нами надеждой. Драконы должны умереть. Нужно разбить его скорлупу, чтобы те, кто поклоняются этой лжи, захлебнулись в ее желтке. Это станет нашей последней великой победой. Эпической битвой, что увенчает наш поход. И потом он закричал: "Чтобы выжил Свет, Странник должен погибнуть!"

Он улыбался. Уверенно. Маниакально.

Два дня спустя он споткнулся и упал, сражаясь с горным троллем Висельной скалы. Это был валун. Не было никакого тролля. Его придавило камнем. И хотя это принесло мне огромную боль – рану, не зажившую по сей день...

Я его не вернул. Как я мог это сделать?

Его больное воображение обрекло бы всех нас на смерть.

– Панса, сетующий на прискорбную необходимость оставить своего Стража без воскрешения